 |
НОВАЯ ГАЗЕТА: АРМИЮ РОССИИ МОГЛИ БЫ РЕФОРМИРОВАТЬ ИНОСТРАНЦЫ
Точно так же, как сейчас они помогают модернизировать армии стран СНГ. Британский эксперт — о военной реформе РФ
Уроки, извлеченные военным и политическим руководством России из произошедшего в августе 2008 года конфликта с Грузией, послужили толчком для объявления о начале самой амбициозной и радикальной военной реформы со времен Великой Отечественной войны. В октябре 2008 года министр обороны Анатолий Сердюков обозначил основные направления, в том числе отход от принципа массовой мобилизации и изменение системы управления вооруженных сил, основной структурной единицей которых теперь будет бригада, а не дивизия. Объявление об этих инициативах вызвало много вопросов, касающихся целей и мотивов, обусловивших данную реформу, и модернизации обычных Вооруженных сил России.
Недавняя история «реформирования армии», проводившегося в Российской Федерации после распада Советского Союза, дает определенные основания для скептицизма. В то же время стоит отметить и такой интересный факт: многие положения запланированной реформы должны быть реализованы до составления и утверждения новой военной доктрины, которую предполагается окончательно сформулировать к декабрю 2009 года.
Тем не менее, учитывая провал предыдущих реформ, стало очевидно, что нынешняя инициатива по-своему уникальна. Причем не только по масштабу, но и по скорости ее реализации. При любом официальном упоминании о ней стала использоваться фраза «новый облик вооруженных сил», призванная подчеркнуть, что трансформация уже происходит, и избежать нежелательных сравнений с предшествовавшими неудачными реформами. Очевидно, что принятие новой военной доктрины не рассматривалось как необходимое условие. Дабы преодолеть сопротивление переменам внутри самой армии, приоритет был отдан трансформированию структуры организации. Уже сейчас более половины новых бригад сформированы, прошли проверку в ходе военных учений, и к концу этого года данный процесс будет завершен: во всех родах войск, кроме ВДВ, дивизии будут окончательно упразднены. Чтобы поддержать новую структуру армии, реформированию подвергается и процесс боевой подготовки и военного образования. Можно говорить о том, что «новый облик вооруженных сил» начал формироваться, и теперь, может быть, уже слишком опасно пытаться обратить вспять эти изменения.
Я считаю, что в отличие от прошлых неудавшихся реформ «новый облик»— это действительно реальный шаг на пути к трансформации Российской армии. Тем не менее, учитывая масштаб и глубину предстоящего реформирования и отсутствие у российских военных какого-либо опыта в подобных вопросах, здесь неизбежно встанет ряд серьезных проблем.
Успешные реформы армий
Российские политики не имеют возможности опереться на опыт успешных военных реформ, проводившихся в стране в недавнем прошлом. Действительно, поиск удачных примеров подобных реформ заставляет обращаться к моделям, используемым в Центральной и Восточной Европе и Балтике, так как находящимся там странам удалось осуществить трансформацию своих вооруженных сил. Из опыта центрально- и восточноевропейских государств можно извлечь некоторые уроки, хотя он будет иметь весьма ограниченное применение в российских реалиях. Реформы в этих странах проводились на протяжении продолжительного периода времени, с использованием поэтапных планов и серьезных мер по их политической поддержке на протяжении всего процесса. Конечно, решающим фактором в каждом случае являлось то, что все реформы имели четкую и конкретную цель — членство в НАТО. России это явно не подходит, хотя необходимо отметить, что стремление во что бы то ни стало достичь подобную «абсолютную цель» нередко приводит и к определенным недочетам в планировании реформ.
Хотя задачи нынешней реформы неоднократно перечислялись в выступлениях президента Дмитрия Медведева, министра обороны Анатолия Сердюкова, начальника Генштаба Николая Макарова и других высокопоставленных чинов, четкое их понимание по-прежнему отсутствует. Другими словами, несмотря на амбициозный размах, реформа кажется фрагментарной. Короче говоря, в этих выступлениях обычно произносятся общие слова об устремлениях вместо того, чтобы четко очертить цели. Речь идет о формировании бригад постоянной боеготовности, перестройке структур командования и контроля, увеличении боеспособности, ускорении развертывания войск и т.д. Некоторые считают, что конкретные цели прояснятся с принятием новой военной доктрины, но определение хода реформы, по сути дела, не должно входить в задачу данного документа. При отсутствии глобальной цели реформы Россия нуждается в отдельном документе, который включил бы в себя основные постулаты «нового облика», задачи, выполнению которых должно служить его создание, и механизмы определения степени успешности данной инициативы.
Бригады «нового облика»
Существует ряд взаимосвязанных проблем, с которыми России неизбежно придется столкнуться при создании и оснащении бригад нового образца. Решение каждой из них потребует значительного времени и четкой государственной политики.
Министр обороны Анатолий Сердюков обозначил задачу снижения численности офицерского состава на 205 000 человек, с целью «оптимизации» структуры управления: планируется, что соотношение количества солдат и офицеров в Российской армии составит 15:1. Основой новых бригад должен стать высокопрофессиональный сержантский корпус, на обучение, тренировку и формирование которого потребуется время. К примеру, Казахстан уже на протяжении нескольких лет получает значительную помощь в создании подобных кадров от США, Великобритании и других стран НАТО. В этом процессе наблюдается определенный прогресс, однако об успехе говорить пока рано. Вероятно, здесь, как и в России, на полномасштабную реализацию данной инициативы уйдет целое поколение, а не пара лет.
Действительно, хотя Запад стал более активно оказывать военную помощь Казахстану, казахстанским офицерам потребовалось время для того, чтобы перенять все необходимые навыки у американских и британских сержантов. Только постепенно они пришли к пониманию того, что лишь инициативность и способность личного состава самостоятельно принимать решения позволили сократить количество командных структур в западных армиях. Это иллюстрирует важную проблему, встающую при формировании новой структуры Российских вооруженных сил: необходимость научиться делегировать полномочия и ответственность.
В ходе совещания сержантского состава Северо-Кавказского военного округа 30 апреля 2007 года военный прокурор Северо-Кавказского военного округа Владимир Милованов выразил недовольство высоким уровнем преступности среди сержантов. В первом квартале того года представители младшего командного состава оказались замешаны в каждом третьем преступлении, совершенном в вооруженных силах. Прокурор также поднял вопрос: о каком авторитете или личном примере может идти речь, если в 2006 году около 500 сержантов самовольно покинули места несения службы или не вернулись в срок из официальных отгулов? Одной из задач нынешней военной реформы является серьезное повышение стандартов среди сержантского состава.
Каждую весну и осень военный призыв приносит в ряды Российской армии новобранцев, состав которых подвержен сильному влиянию социальных проблем. Командиры жалуются на здоровье, уровень физического развития и выносливость призывников. Следует отметить, что в этом году в армию впервые отправятся молодые люди, родившиеся в 1990-е, известные в России как «тяжелые времена». Именно они будут составлять основную массу новобранцев вплоть до 2019 года. До того момента, пока бригады постепенно не перейдут на контрактную основу, этот фактор будет оставаться серьезной проблемой.
Отношение к контрактникам должно быть изменено на уровне концепции. Жалованья, жилищные условия и социальные гарантии должны соответствовать гражданским альтернативам, для того чтобы привлечь в армию качественный личный состав.
Оснащение и вооружение бригад нового образца давно устарели и остро нуждаются в модернизации. К сожалению, для этого потребуются длительные и непрерывные государственные инвестиции, что может затянуть процесс реформирования. Тем не менее так как размер новых бригад значительно меньше, может оказаться возможным сосредоточиться на переоснащении и перевооружении ключевых формирований, многократно повысив их эффективность.
Очевидно, что модернизация оснащения Вооруженных сил потребует много времени и денег. Кроме того, учитывая, что приоритетными статьями расходов военного бюджета России являются средства стратегического сдерживания, разведка, военно-морской флот и авиация, не ясно, каким образом и за какое время стране удастся модернизировать обычные вооруженные силы.
И по мере того как процесс этой модернизации будет разворачиваться, появится необходимость в минимизации объемов растрат, хищений и нецелевого использования выделенных средств и увеличении контроля над ними. Нельзя просто «выбрасывать» деньги на армию и ждать, что что-то изменится к лучшему. Подход должен быть намного более продуманным и системным.
Боевой дух и дисциплина личного состава бригад также будут иметь большое значение в ходе реформы. Бывший министр обороны Сергей Иванов с целью снижения уровня дедовщины уменьшил срок военной службы для призывников. Однако очевидно: чтобы полностью изжить этот недуг армии, нужно нечто большее. Морально-этический вакуум, образовавшийся после упразднения института офицеров-политработников, сейчас пытаются компенсировать введением армейских капелланов. О данной инициативе впервые рассказал президент Медведев в июле этого года. Капелланы будут представлять четыре наиболее широко распространенные в Российской Федерации религии: православие, мусульманство, буддизм и иудаизм. Но для того чтобы эти священнослужители смогли повлиять на уровень дисциплины и боевого духа, власти должны будут предоставить им полномочия общаться с военнослужащими не только на религиозные темы. Личный состав должен иметь возможность обсуждать социальные и другие проблемы с капелланом, не боясь быть отосланным с этими вопросами к офицерам.
Проблемы с информированием населения о реформе
Примечательно, что российские СМИ и военная пресса часто сильно расходятся во взглядах на ход формирования «нового облика» вооруженных сил. С одной стороны, есть те, кого условно можно назвать противниками реформы (некоторые отставные офицеры или те, кому лишь предстоит уйти из армии из-за сокращения численности офицерского состава), — естественно, они отзываются о переменах в негативном ключе. С другой стороны, военные начальники склонны к тому, чтобы преувеличивать значение своих родов войск или иметь нереалистичные представления о том, в каком объеме и когда они начнут получать новое оснащение и вооружение. Подобное «черно-белое» освещение в СМИ лишает нас возможности ознакомиться с альтернативными взглядами на ситуацию. Что хорошего нынешние военнослужащие видят в этой реформе? Заметили ли они какие-либо улучшения?
Таким образом, государство стоит перед информационной проблемой: обеспечение успеха реформы тесно связано с увеличением уровня ее поддержки в самой армии и в российском обществе вообще. И здесь требуется не просто пиар — без адекватных действий со стороны правительства даже те, кто останутся служить в реформированной армии, скорее всего, будут смотреть на трансформацию негативно или нереалистично.
Я считаю, что в ряде ключевых аспектов проводимой реформы, таких как создание сержантских кадров или продвижение контрактной воинской службы, Россия нуждается в иностранной поддержке. В этом нет ничего плохого, ведь ясно, что другие страны СНГ, например Казахстан, только выиграли от определения тех аспектов их военных программ, которые требовали помощи от государств-партнеров.
Более того, на Западе уже есть желающие помочь, что может также послужить более тесной кооперации. В июле 2009 года министр обороны Великобритании предложил России поддержку ее военной реформы, отмечая наличие у его страны большого опыта подобных инициатив. Неудача нынешней реформы не в интересах Запада, так как никто не хочет столкнуться с ситуацией, когда плачевное состояние Российских вооруженных сил может привести к снижению уровня ядерной безопасности.
Столкнувшись с необходимостью выбора приоритетной задачи между изменением структуры личного состава и модернизацией вооружения, Министерство обороны остановилось на первом варианте, решив вести замену устаревшего и изношенного оборудования постепенно. К концу 2009 года те, кто служат в Вооруженных силах России, и те, кто знаком с историей их развития, не узнают армию в ее «новом облике»: нынешняя реформа вполне реальна, хотя и несет в себе огромные трудности.
Роджер МАКДЕРМОТ - старший научный сотрудник Центра евразийских военных исследований Фонда Джеймстаун в Вашингтоне (США), почетный старший научный сотрудник кафедры политологии и международных отношений Университета Кента в Кентербери (Великобритания). Также является соредактором книги «Военная реформа в России, 1992—2002».
“Новая газета”, 7 сентября 2009 г.
|
|
|
