|
ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ В ГРУЗИИ ПОСЛЕ ВЫХОДА ИЗ СНГ
ДАВИД БЕРДЗЕНИШВИЛИ,
Один из лидеров Республиканской партии Грузии, Тбилиси
Решение Грузии о выходе из состава СНГ, одобренное на саммите другими членами СНГ в Бишкеке, является запоздалым. Еще в начале 1994 года я в составе оппозиционной фракции «республиканцев» выступал против вхождения Грузии в СНГ. В парламенте созыва 2003 года я ставил ежегодно вопрос о выходе Грузии из СНГ. В 90-е годы Республиканская партия и вся оппозиция, кроме зеленых во главе с Зурабом Жвания, уже тогда близким к власти, были против вступления в СНГ.
Грузия не является той страной, которая была среди основателей СНГ. В 1991-93 годах она не состояла в СНГ. Мы выступаем за Грузию как независимое государство, а не часть постсоветского общества с доминированием России.
Надо сказать, что тогдашний президент Эдуард Шеварнадзе не настаивал, чтобы Грузия входила в СНГ. Но в 1993 году ситуация принципиально поменялась. Грузия проиграла войну в Абхазии. Россия допустила возвращение в Западную Грузию из Чечни бывшего президента Звиада Гамсахурдия, который, тем не менее, не был в сговоре с Москвой. В Аджарии находился прямой ставленник России Аслан Абашидзе.
Тбилиси встал перед угрозой дезинтеграции страны, а Шеварнадзе, соответственно, потерей власти. Ради того, чтобы спасти свою власть, он пошел на вступление в СНГ. После вхождения Грузии в СНГ войска Черноморского флота России подошли к Поти, это помогло Шеварнадзе сохранить власть. У Гамсахурдия не было серьезных военных подразделений, которые могли оказать сопротивление подготовленным грузинским формированиям.
Так что Россия полностью выиграла. Режим Абашидзе в Аджарии как рычаг давления на Тбилиси был только укреплен. Гамсахурдия не стал покидать Грузию и покончил собой либо, по другим версиям, был убит. А Шеварнадзе стал сателлитом России. В период по 1995 год он был самым преданным России президентом постсоветской страны. Александр Лукашенко тогда только пришел к власти в Беларуси и не мог составить Шеварнадзе конкуренцию.
Но Россия в ответ ничего не сделала для Грузии. Шеварнадзе надеялся, что в обмен на ратификацию нахождения российских военных баз на 25 лет Москва утвердит территориальную целостность Грузии. Тогда речь шла о федерализации Грузии. Но Россия после вхождения Грузии в СНГ решила, что она и так слаба, поэтому отдавать контроль над Абхазией и Южной Осетией нельзя. Россия не собиралась этого делать.
Таким образом, Грузия от членства в СНГ ничего не выиграла. Во второй половине 90-х Шеварнадзе понял это и стал переориентироваться во внешней политике. Первой ласточкой последовало решение о строительстве нефтепровода Баку – Супса. Затем было принято решение о строительстве более крупного Баку – Тбилиси – Джейхан и газопровода Баку – Эрзерум. Шеварнадзе первым заявил о начале политики по вступлению в НАТО. Но прозападная ориентация была скорее декларативна. Шеварнадзе был вынужден поддерживать отношения с Россией, поскольку нуждался в российском природном газе.
После ухода Шеварнадзе и вступления в должность президента Михаила Саакашвили этот курс был продолжен. Но он также декларативен. Саакашвили нужно покровительство Запада, но он не стремится утвердить западную систему ценностей. Сохраняется полуавторитарная модель правления. В этом смысле она не очень отличается от российской. Некоторые даже сравнивают Саакашвили с российским премьером Владимиром Путиным. Оба в начале президентства поставили цель – достижение территориальной целостности и установление конституционного порядка на всей территории страны. Но если Путин в этом преуспел, то Саакашвили, как показали августовские события, нет. Как оказалось, Саакашвили гораздо слабее, чем думали даже в России.
Что касается ухода членов команда Саакашвили в оппозицию, то я не считаю, что они являются перспективными политиками. Исключением может стать только бывший спикер парламента Нино Бурджанадзе, однако здесь есть много «но». Шесть лет она руководила парламентом. Четыре года при Саакашвили принимала законы в интересах правящей власти. Ей трудно будет ответить на вопросы, почему она поддержала разгон митингующих 7 ноября 2007 года, а 11 ноября выступила с пламенной речью о необходимости введения чрезвычайного положения. Сейчас ей приходится объяснятся.
Она не фаворит ни парламентской, ни президентской кампании. Если она поставит вопрос так, что согласна только на то, чтобы быть руководителем Грузии или собрать под своим руководством всю оппозицию, то у нее не будет ничего. Но если она согласится быть частью оппозиции и пойти этим тернистым путем, она может найти свой электорат и занять свое место в грузинском обществе.
Что касается бывшего премьера Зураба Ногаидели и бывшего после в России Эроси Кицмаришвили, также ставших критиковать Саакашвили, то никто в Грузии не воспринимает их как серьезных политиков. Их высказывания говорят о том, что они что-то почувствовали и считают, что эта власть долго не продержится, поэтому не хотят похоронить себя под ее обломками.
Есть еще оппозиционный политик и бывший министр обороны Ираклий Окруашвили. У него есть своя небольшая партия в Грузии. Он пытается найти свое место в политике. Но я не думаю, что формула «власть порождает новую власть» верна в нынешней ситуации.
15 октября 2008 г.
|
