Первая проблема, возникающая в этом случае – неравноправные отношения с партнерами стран бывшего СССР. Не у всех стран, потенциально лежащих в орбите совместных интересов, есть проблемы с газом. Отсюда возникает проблема дальнейших уступок, поскольку у других участников в свою очередь появляется соблазн выдвинуть России интересующие их льготы и тем самым пытаться обеспечить свое участие в постсоветской интеграции какими-то уступками. Поскольку Россия является основным поставщиком газа – она автоматически становится ответчиком по претензиям на льготы других участников интеграции, что делает процесс крайне неустойчивым.

Другая проблема, которая возникает при таком решении вопроса – деноминация институтов интеграции. Решение вопросов «сверху» через такие льготы разрушает институциональный базис интеграции. Экономические сложности, связанные с высокими ценами на газ, решаются за счет кулуарных договоренностей с участием отдельных российских компаний, с одной стороны, и правительств или их представителей с другой. То есть решение вопросов делегируется акционерам Газпрома и политической элите стран-участниц, что автоматически понижает статус переговоров до решения частного вопроса. В этом процессе политические институты не участвуют, и проблемы остаются неподконтрольными в поле созданных институтов.

Вопрос высоких цен на топливо влияет на состояние бюджета, отдельных отраслей экономики и собственно граждан государств. В настоящее время оценки такого влияния не проводятся, однако если бы они были представлены заинтересованным сторонам, то серьезно улучшили бы их взаимопонимание. Формирование оценок – серьезная работа экспертов, которых необходимо привлекать через уже созданные институты развития. В этом случае бюджет республик мог бы получить финансирование для льготирования определенных категорий граждан с последующим контролем этой процедуры и ее результатов. Этот вопрос ушел бы от споров отдельных лиц в легитимную плоскость, признаваемую международным финансовым правом.

Однако в настоящее время приходится признать, что экономика стран, которым Россия дает льготы остается непрозрачной, и мы не можем гарантировать, что эти льготы по газу будут использованы правительствами стран-реципиентов целевым образом.

Третья проблема состоит в том, что торговля «газовыми льготами» является ущербной и для самого Газпрома. В случае уступок, Газпром, являющийся частной компанией, должен получать какие-то выгоды. Если эти выгоды будут увязываться с интеграцией, то Газпром, как хозяйствующий субъект, будет претендовать на экспансию в энергетической сфере стран, получивших выгоды (как, например, это было с Белтрансгазом). По сути это ведет к росту энергетической составляющей в интеграции, что само по себе может быть и неплохо, но не может быть самоцелью интеграционных преобразований. К тому же, эти вопросы могут быть решены в процессе коммерческой деятельности компании Газпром – оформлены сделками приобретения, слияния и поглощения или выкупа за кредит (leverage buy out). При этом стоимость вполне может быть эквивалентна скидке на газ, вместо предлагаемого «инвестиционного бартера».

Четвертая проблема, которая возникает при торговле «газовыми льготами» - сложность оценки эквивалентности льгот тем выгодам, которые получит Россия. Льготы представляют собой текущую плату за будущие выгоды, которые часто базируются на политической воле участников процесса и подвержены серьезным изменениям в будущем. Более того, они могут обернуться и фактическими, и политическими потерями для России. Сегодняшние льготы – это те же финансовые ресурсы. Вряд ли можно говорить, что у России нет инструментов для получения таких выгод. Кроме этого, имеются также и другие инструменты оказания финансовой помощи, если речь идет о высоких издержках бюджета в связи с субсидированием населения.

Основной вопрос состоит в том, что станет инструментом для сохранения интеграционного вектора, если мы избавимся от политики «газовых пряников» и «политических кнутов». Главная и настоящая угроза для стран СНГ или потенциальный «кнут»– это полноценный жесткий режим торговли с границей и использование механизма пошлин. При этом остаются актуальными технические первичные затраты, связанные с необходимостью создания приграничной инфраструктуры как со стороны России, так и со стороны соседней страны. Тогда на этом фоне Таможенный союз ЕврАзЭС станет альтернативой, то есть тем самым «пряником».

Вопрос единого энергетического рынка, правда, в этих условиях не исчезает в небытие. С Беларусью, например, недавно возникал спор относительно маржи от нефтепереработки из нефти без экспортных пошлин. Тогда это вопрос был решен частным образом.

Но что, если какая-нибудь из стран Средней Азии начнет пользоваться своим положением, что, если воспользуется пресеченной на этот раз «Белорусской схемой» для развития энергетического экспорта в тот же Китай? Гипотетически это ведь возможно в условиях неорганизованного энергетического рынка и отсутствия общепринятых правил. Может быть тогда появится интерес к обсуждению того, какой энергетический рынок мы строим? Нужна ли России экспансия в энергетической сфере в странах СНГ и как это корреспондирует с проблемой реформ в секторах внутри самой России? Не отражает ли этот процесс слова бывшего вождя СССР «шаг вперед – два шага назад»?

Нельзя отрицать, что забота о низких ценах на газ для собственного населения, а также всяческая защита этого права от посягательств соседей из бывшего СССР – является благородной миссией Правительства России. Единый энергорынок для стран, сохраняющих тесные взаимоотношения с Россией -  вопрос очень сложный. Он потянет за собой массу других – от инфляции, эффективности компании Газпром, ее готовности получать больше доходов от продажи газа внутри за рубли в обмен на экспортные пошлины, до маржи в производстве электроэнергии, возможности более широкого использования атомной и гидроэнергетики, эффективности химической промышленности и производства удобрений и пр. Вопрос более высокой стоимости газа повысит необходимость в контроле за доходами управляющих компаний, т.к. ряд состоятельных граждан поймет, что их текущие расходы слишком высоки. Возможно, это избавит Россию от нерациональности в развитии масштабной стройки, которая угрожает превратиться в «брежневский недострой».

Решение этого вопроса не будет быстрым, но движение к его решению в комплексе повысит устойчивость. Во всяком случае, граждане, выходящие на пенсию, будут лучше понимать свои текущие издержки, связанные с жильем и транспортом, которые вроде бы и так уже высоки, но нам постоянно намекают, что это еще не предел.

Главная штука состоит в том, что, войдя в число лидеров по привлечению мигрантов, «газовая льгота» постоянно девальвируется, т.к. становится одинаково доступной всем, кто живет в России. Этот процесс будет продолжаться, т.к. компенсационного роста других благ, доступных исключительно гражданам России, в ближайшее время не предвидится. Угроза того, что «газовые льготы» могут резко исчезнуть в самое неблагоприятное время, так же как и рост числа пенсионеров в России – остаются главными угрозами. Тогда уж точно будет не до интеграции…