|
РОССИЙСКО-ГРУЗИНСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
СЕРГЕЙ МАРКЕДОНОВ,
заведующий отделом межнациональных отношений Института политического и военного анализа
Я хотел бы дать системный анализ тому тупику в российско-грузинских отношениях, который сложился сейчас, и предложить способы выхода из этого кризиса.
Очевидно, что сейчас российско-грузинские отношения переживают худшую фазу своего развития с 1991 года. Даже во время грузино-осетинского конфликта в начале 90-х годов или грузино-абхазского вооруженного противостояния наши отношения не были столь негативны, не было такого большого эмоционального накала.
Ни один из грузинских политиков тогда не говорил о России как фашистской, никто из российских политиков не предлагал менять власть в Грузии. В грузино-абхазскую войну никто из грузинских политиков не рассматривал ее как грузино-российский конфликт.
То, что происходит сейчас, это логичное следствие той политики, которую проводит президент Грузии Михаил Саакашвили. В основе этой политики лежит идея собирания земель.
Ситуация в Аджарии стала моментом истины для определения курса новой грузинской власти. У Саакашвили был выбор – либо она начнет с присоединения Аджарии, Абхазии и Южной Осетии, либо займется обустройством внутреннего пространства Грузии, то есть пойдет по азербайджанскому пути.
Аджария стала той развилкой, которая показала, что Саакашвили пошел не по пути создания из Грузии привлекательной страны, а предпочел проводить другую политику. Она имеет несколько характеристик.
Во-первых, это переформатирование внутренних конфликтов. Официальная линия руководства Грузии заключается не в рассмотрении конфликтов как грузино-абхазского или грузино-осетинского, а как российско-грузинского, как политику России по аннексии территории.
Вторая составляющая – интернационализация конфликтов. Те шаги, которые демонстрирует власть Саакашвили, показывают, что речь о мире не идет. Речь идет о поглощении Грузией территорий Абхазии, Южной Осетии.
Здесь стоит отметить, что грузинская дипломатия переигрывает российский МИД. До сих пор наш МИД не дал четкого обоснования, почему России так важны эти территории. Поэтому позиция России порой действительно выглядит как позиция «оккупанта».
На мой взгляд, обоснования, которые нужно делать, совершенно очевидны. Для России дестабилизация в Абхазии и Южной Осетии – это новые потоки беженцев и вынужденных переселенцев. Учитывая, что авторитет российской центральной власти после Беслана не очень высокий, то новая дестабилизация на границах совсем не в наших интересах.
Причем потоки беженцев потянутся именно в Россию. Об этом говорит социология. Так, среди жителей Юж. Осетии возраста 18-28 лет нет сторонников интеграции с Грузией.
Как в официальной Грузии называют Юж. Осетию? Цхинвальский регион, бывшая автономия. Для осетинской стороны этот пункт совершенно не приемлем, никакие переговоры после этого невозможны. Показательно, что решение времен правления Гамсахурдии об отмене южноосетинской автономии все еще действует.
Не способствуют миру и заявления грузинских политиков, что они сами смогут решить конфликт с осетинами. План интеграции Юж. Осетии в состав единой Грузии носит пропагандистский и неопределенный характер.
Например, нет детализации тезиса о демилитаризации. Что это означает? Вывод российских миротворцев? Означает ли он также военную «дегрузинизацию» Юж. Осетии? Говорится о самой широкой автономии Юж. Осетии. Но этот тезис также четко не прописан.
Допустим, мы элиминируем Дагомысские соглашения от 1992 года. Возникает вопрос, существует ли конкретный план вхождения международных миротворцев. Такого плана не существует. Поэтому ликвидировать Дагомысские соглашения в таких условиях нельзя.
Да, эти соглашения являются частичной утратой грузинского суверенитета. Но ведь сама Грузия их во многом инициировала, потерпев военное поражение в Юж. Осетии. Эти соглашения могут быть ликвидированы, только если четыре подписавшие стороны (Грузия, Юж. Осетия, Сев. Осетия, Россия), посчитают их выполненными.
Логика присоединения земель, таким образом, делает невозможной стабильность самого грузинского государства.
В российских интересах иметь не просто единую Грузию как абсолют, а иметь другую Грузию. Это Грузия, которая пойдет по пути федерализации, федеративное государство. Надо понимать, что Грузия это полиэтничное общество.
Заблуждение считать, что с решением осетинской проблемы снимутся все остальные. Есть проблема Джавахетии, проблема армян, проблема турок-месхитинцев, проблема азербайджанского меньшинства.
Поэтому грузинскому руководству без смены парадигмы нациестроительства, без федерализации ничего не удастся. Я думаю, что если бы Аджария сохранила автономию, а Джавахетия получила ее, то это был бы хороший аргумент на переговорах и с Абхазией, и с Юж. Осетией, и, естественно, с Россией.
К сожалению соцопросы, которые проводятся сейчас, показывают, что идея «Грузия для граждан Грузии» слабо воспринимается населением. По данным опроса Грузинской ассоциации региональной прессы, 72% опрошенных считают, что лучшее решение проблемы этнических меньшинств – их депортация.
Таким образом, до тех пор пока Грузия не будет реализовать проект «Грузия для граждан Грузии», пока не будет осуществлена федерализация, Грузия как государство не состоится.
И Россия могла бы помогать интегрироваться отторгнутым территориям только под гражданский, а не этнополитический проект, который стал краеугольным камнем политики Саакашвили.
Что касается выхода из тупика, то я бы использовал здесь термин «азербайджанизация». В начале 90-х у России с Азербайджаном отношения были похожи на те, которые сложились сегодня у нас с Грузией. Гейдару Алиеву удалось вывести проблему Карабаха из главного меню отношений с Россией и сосредоточиться на других проблемах – совместная охрана границ, сотрудничество в Каспийском регионе, проблема разделенных народов. И в результате мы увидели реальные позитивные подвижки.
Поэтому в российско-грузинских отношениях нужно убрать проблему Абхазии и Юж. Осетии из главного меню. Грузинскому руководству нужно понять, что эти проблемы вызваны внутренним непониманием природы этих конфликтов, кризисом грузинской модели нациестроительства и госстроительства, которая была озвучена еще при Гамсахурдии.
И у нас есть немало пунктов, по которым возможно реальное сотрудничество. Это совместная охрана границы, создание совместных антитеррористических центров. Надо вернуться в переговорное поле по рамочному договору, которого у России и Грузии до сих пор нет.
Сменив главное меню, мы смогли пойти по пути, по которому пошли в отношениях с Азербайджаном и достигли вполне вменяемых результатов.
Текст основан на выступлении С. Маркедонова на пресс-конференции «Россия - Грузия: пути выхода из кризиса»
28.02.2006
|
