 |
ЗИГЗАГИ НА РОССИЙСКО-УЗБЕКСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
САНОБАР ШЕРМАТОВА,
Член Экспертного совета РИА Новости, Москва
Пожалуй, ни с одной постсоветской страной у России не сложилось столь причудливо-переменчивых отношений, как с Узбекистаном, не раз менявшим внешнеполитические приоритеты. Сближения чередуются охлаждениями, и тогда комментаторы начинают задаваться вопросом – что за союзник, этот Узбекистан?
Нынешний кризис не стал исключением. Возросшая напряженность была ознаменована (впервые за историю отношений) пикетированием узбекского посольства в Москве активистом движения «Наши», потребовавшим «перестать переписывать общую историю». Российские власти никогда не выдвигали подобных обвинений (подразумевается, что прокремлевские активисты не могли самостоятельно принять решение об этой акции) в адрес союзника. Ответная реакция была достаточно нервной, о чем свидетельствует суета вокруг участия Узбекистана во Всемирном конгрессе российских соотечественников, открывшемся 1 декабря в Москве.
Зыбкие символы
Сообщение из Ташкента, что «по рекомендации МИДа» делегаты воздержатся от участия в работе конгресса, спустя несколько часов было скорректировано: будут, но другие люди. На понятном для политиков языке знаков это могло означать следующее: поездку в Москву неопытных в идеологических баталиях общественников признали нецелесообразной в контексте последних «обвинительных» публикаций российских СМИ - «как бы чего не вышло». Но отсутствие Узбекистана на форуме могло выглядеть как демарш, а этого, видимо, как раз и старались избежать. В итоге из Ташкента прилетел чиновный человек, занимающийся межнациональными отношениями, а места делегатов достались сотрудникам узбекского посольства. Декор был соблюден.
Посылая сигнал о своем недовольстве, Москва использовала тот же язык символов. К узбекскому посольству явился один из «Наших» (а не толпа активистов, как мы наблюдали раньше в случае с посольствами иных держав), в чьи полномочия входило дать объяснения о причинах акции. В Ташкенте произошло нерядовое событие – демонтировали памятник Защитнику Родины, не совпавший, согласно заявлению представителя Минобороны Узбекистана, с идейным содержанием экспозиции Музея Вооруженных сил. Вместе с фигурой советского солдата, установленного в 1975 году к 30–летию Победы, с площади перед музеем Вооруженных сил вывезли бюсты военных, изображающих различные рода войск, а также образцы советской военной техники.
Параллель с «Бронзовым солдатом», перенос которого вызвал в свое время резкую реакцию России, неочевидна. И степень «переписывания» истории, в чем были обвинены узбекские власти – разная. Если страны Балтии и некоторые восточноевропейские государства ставят под сомнение освободительную роль СССР в войне с гитлеровской Германией, то узбекские историографы выполняют задачу сугубо местного масштаба, пытаясь в рамках общепринятой исторической концепции выделить самостоятельную роль Узбекистана. В рамках этой идеологии издана многотомная Книга памяти с фамилиями всех ушедших на фронт воинов – узбекистанцев. Великую Отечественную войну называют Второй мировой, а День Победы отмечают как День памяти павших. Переписывание ограничилось изъятием советского периода из общей истории страны, что иногда порождает примеры удивительной эквилибристики – газеты печатают фото ветеранов войны, но с заретушированными боевыми орденами.
До сих пор российские власти это не смущало: в 2006 году Дмитрий Медведев, будучи в ранге первого вице-премьера, провел приуроченную ко Дню Победы встречу с ветеранами войны в Ташкенте, на которой никаких «неудобных» для властей вопросов не возникло. И потому нынешняя реакция Москвы на демонтаж советского памятника, не носящего мемориального смысла, должна была, как минимум, озадачить узбекских партнеров.
Но –«красная линия» на подступах к символике Великой Отечественной войны обозначена, и с ней, судя по всему, согласились в Ташкенте: после встречи с заместителем министра иностранных дел Григорием Карасиным посол Узбекистана Илхом Нематов пообещал, что памятник после реставрации вернут на место.
Принципы и интересы
Закономерен вопрос: повлияет ли новая ситуация на общий контекст двусторонних отношений? И вообще, союзники ли Россия и Узбекистан в полном смысле этого слова?
Сфера двусторонних связей перегружена эмоциями, что осложняет, а не облегчает сотрудничество. Азиатский партнер все время начеку, подозревая большого соседа в намерении прибрать к рукам его государственный суверенитет, а тот вполне может выставить счет - «мы вас поддержали в трудное время западных санкций, а вы как благодарите»? Вообще подобная атмосфера эмоциональных ожиданий совсем не новость на постсоветском пространстве. Но даже в ряду других замысловатых сюжетов российско-узбекские отношения – отдельный феномен. Взлет обоюдного дружелюбия всегда приходился на моменты наивысшего напряжения для Узбекистана (и когда России было выгодно поддержать), такие, как угроза экспорта исламского радикализма из соседней страны или международная изоляция. Высшие точки союзничества приходятся на 1992 год (Узбекистан вошел в оборонительную структуру – Договор о коллективной безопасности), когда Таджикистан был охвачен конфликтом, и в 2005 году, когда после осуждения странами Запада действий узбекских властей в Андижане Ташкент активизировал сотрудничество в интеграционных структурах СНГ.
Нынче на дворе другая политическая конъюнктура. Диалог с Западом, после недавнего снятия Европейским Союзом санкций (введенных по следам событий в Андижане в 2005 году), возобновлен, причем при минимальных уступках со стороны Узбекистана, что должно было переполнить президента страны Ислама Каримова ощущением изначальной своей правоты. Тем более что и США, отложив в сторону обиды за закрытую в 2005 году военную базу, пришли к нему с поклоном, предлагая сотрудничество в программах по обеспечению войск в Афганистане.
Как теперь в контексте позитивного узбекско-западного диалога отыскать варианты российско-узбекского сотрудничества?
Они лежат на поверхности. В первую очередь, это взаимодействие по проблемам обеспечения безопасности. Несмотря на радужные перспективы на западном направлении, Ташкент не планирует покидать ОДКБ, чему есть объяснение. В течение более чем 15 лет власти Узбекистана пытались привлечь Россию (и соседние страны) к общей борьбе против радикальных исламских группировок, и это, наконец, удалось. Россия и союзники по ОДКБ беспрепятственно, по облегченной процедуре, выдают всех сколько-нибудь заподозренных в причастности к терроризму и радикальному экстремизму лиц. После ослабления находящегося в пакистанских и афганских горах Исламского движения Узбекистана, главной угрозой считаются члены подпольных религиозных организаций, ищущих укрытия в России и соседних с Узбекистаном государствах. Соответственно, возрастает мотивация для взаимодействия с партнерами по антитеррористическим структурам ОДКБ и ШОС.
Однако самый мощный и долгосрочный фактор в пользу сотрудничества – географический. Узбекистан, его соседи и Россия взаимозависимы в силу общности территории. И дело не только в том, что любой конфликт в Центральной Азии рикошетом ударит по безопасности России. Экономические и социальные проблемы требуют сложения усилий, и чем дальше, тем больше это будут осознавать участники процесса. Конечно, на этом пути полно зигзагов, здесь и внутренняя конкуренция стран региона, и конфликт интересов. Российско-узбекское сотрудничество, в большей степени, чем отношения с другими странами, ограничивается приоритетом независимости, возведенным в абсолют принципом внешней политики Узбекистана. Соответственно, отвергаются любые проекты, требующие хотя бы частичного отказа от суверенитета, и тому пример – выход Узбекистана из ЕврАзЭС осенью прошлого года и отказ в нынешнем году присоединиться к созданию коллективных сил оперативного реагирования (КСОР) в рамках ОДКБ.
Но этот же принцип – не сдавать ни на йоту суверенитета – действует в отношении других государств и организаций, так что обижаться не стоит. Предложение вступить в Парламентскую Ассамблею тюркоязычных государств (Турция, Азербайджан, Казахстан, Киргизия) было отвергнуто, из-за неявной экономической составляющей. Нетрудно заметить, что приоритет отдается двустороннему сотрудничеству, где интересы участников учитываются наиболее полно, в то время как членство в коллективных организациях требует от каждой страны выполнения общих обязательств. Национальный эгоизм, присущий Узбекистану, не такое уж редкое явления на постсоветском пространстве, где интеграционные начинания периодически разбиваются о неуступчивость партнеров. Это болезни роста молодых государств. Поэтому к зигзагам на российско-узбекском направлении придется привыкать, как к неприятной необходимости. А если, взяв пример с других, проявить практицизм и сделать ставку на общие бизнес–интересы, то вполне можно еще поднять планку двусторонних отношений.
2 декабря 2009 г.
|
|
|
