ОЛЕГ НОВИКОВ, МИНСК
ВЫ ГОВОРИТЕ НА «ЛУКАШЕНИЦЕ»?
Последние дни августа определили злободневные темы нового политического сезона: цены на газ, судьба независимости в контексте ожидаемого принятия проекта конституционного акта, а также... правила орфографии и пунктуации. В Беларуси объявлено о языковой реформе.
24 августа президент неожиданно смазал привычную картину будней - осуществление «жесточайшего контроля» над ходом уборочной, строительство многополярного мира и союзного с Россией Левиафана. Он собственнолично потребовал внесения поправок в правила правописания и орфографию белорусского языка.
С языковыми реформами в Беларуси как с референдумами: они происходят с завидной регулярностью и непременно имеют политический подтекст. В 1933-ем году реформа языка прошла синхронно с репрессиями против отцов-основателей Белорусской ССР. Главной «фишкой» тогдашней БССР была широкая национально-культурная автономия - следствие т.н. «кампании по белоруссизации». Белоруссизировавшиеся учились «акать» и «окать» по правилам дореволюционной грамматики Тарашкевича, отсюда название версии употребления языка –«тарашкевица».
После указанной реформы «тарашкевица» в самой Белоруссии приказала долго жить. Новый вариант «мовы» существенно сближал белорусский с русским и был именуем в простонародье «наркомовка» (от: народный комиссар).
Так внутриполитическая борьба в Белоруссии приняла языковой характер. Сторонники «тарашкевицы» окопались в эмиграции и вплоть до перестройки занимались главным образом тем, что на классическом, кристально чистом, аки слеза младенца, белорусском поливали грязью на «радиоголосах» социалистическую реальность.
А жизнь тем временем не стояла.
Эпиграфом к своду новых языковых правил 1957 г. могли бы стать слова Никиты Сергеевича, произнесенные на крыльце университета в Минске.
Общий смысл сентенции - чем быстрей белорус вместо «чаго» выдавит из себя «чeго», тем быстрей откроются горизонты коммунизма.
С обретением независимости «тарашкевицу» легализовали, между представителями обеих фракций начались мирные консультации, но с приходом к власти Лукашенко процесс был заморожен.
В итоге сегодня ситуация выглядит следующим образом: государственная интеллигенция на местах обычно пользуется «наркамовкой», большинство населения, которое, если верить переписи, в подавляющем количестве считает родным белорусский, говорит на «трасянке» - русско-белорусский пиджин, главным живым носителем которого, пожалуй, является сам Лукашенко. Чиновники, средний класс и бизнес, зачастую мечтая о членстве Белоруссии в ЕС, эксплуатируют великий и могучий. В андеграунде неформальная молодежь и сторонники оппозиции упорно популяризируют «тарашкевицу».
Последние встретили новость о языковой реформе как предвестник новой волны русификации и политических репрессий. Так, ее результатом может быть официальный запрет на право использования «тарашкевицы», на которой издаются оппозиционные СМИ.
Сами власти утверждают, что будущие реформы имеют чисто косметический характер и ограничатся распространением специальных правил произношения на ряд заимствованных из иностранных языков слов (действительно, куда уж дальше после 1957 г.?). При этом, как признают сами авторы реформы, для реализации задуманного потребуется как минимум десятилетие.
Это вызывает ряд проклятых вопросов. Зачем в таком случае объявлять о переходе на «лукашеницу» (так на Интернет форумах уже прозвали новую языковую редакцию) потребовалось именно сейчас? Кроме того, сообщать о будущей кодификации произношения ряда слов вроде «виагра», нарочито громко, устами главы государства? Достаточно было бы внутриведомственного постановления Минкультуры, которое куда меньше всполошило бы оппозиционный улей. Расправиться с последними оппозиционными изданиями можно также куда эффективней и быстрей - простыми административными мерами.
Похоже, что речь идет о навязывании оппозиции болезненной и важной для нее, но малоинтересной для окружающих, темы. Фокусирование на языковом вопросе должно еще больше заключить антилукашистов в собственным культурном гетто накануне неких важных событий.
Уместно отметить, что белорусская оппозиция часто манипулировалась из президентской резиденции «Дрозды», поскольку не столько действует автономно, сколько рефлексирует на озвученные Лукашенко темы. Тем самым она инструментализировалась властями в целях достижения каких-то более глобальных и долгосрочных задач. Пожалуй, единственным исключением является тема пропавших политиков и трудовых контрактов, когда оппозиция не мытьем так катанием добилась, чтобы власть признала наличие проблемы, даже озвучила ее в своих СМИ и начала как-то реагировать.
«Лукашеница» могла понадобиться властям, чтобы ослабить как начатую оппозицией кампанию за независимость, а также отвлечь «отморозков» от темы предстоящего повышения цен в области ЖКХ. В некотором плане этот шаг можно рассматривать как проявление слабости и неуверенности власти за исход осенних переговоров с Москвой и их последствий.
Как свидетельствуют первые реакции, оппозиция вряд ли поддастся на уловку. Тема борьбы за независимость и ЖКХ куда более многообещающая. А все остальное – так, побочные явления.
Комментируя языковые инициативы властей, Александр Милинкевич назвал языковую реформу частью плана сдачи независимости. Очевидно, что следующей составляющей коварного плана продажи родины Лукашенко будет повышение цен на коммуналку.
Автор — колумнист газеты «Наша Нiва». Cпециально для «Евразийского Дома».
08.09.2006
|
