ОЛЕГ НОВИКОВ, МИНСК
ЧЕРНЫЙ НОВЫЙ ГОД
2 января 2009-го – роковая дата в новейшей истории Белоруссии.
Если описывать события 2 января с точки зрения материалов официоза, получается следующая картинка: утром граждане проснулись, нейтрализовали приступы праздничного похмелья и начали дискутировать перипетии предстоящего хоккейного турнира с участием президента– именно это мероприятие будет позже возведено правительственными медиа в ранг главного события первой недели Года Быка.
С точки зрения современников, зафиксировавших свои рефлексии на страницах независимых СМИ, Интернет-форумах и иных памятниках информации, людям было не до девайсов вроде шайбы с клюшкой. В тот же день решением Нацбанка белорусский рубль потерял двадцать процентов рыночной стоимости. Без всяких торговых сессий на межбанковской бирже.
Степень прострации и шока в среде обывателей была усилена словами Александра Лукашенко, заверившего в предновогоднем спиче: «Обвала и хаоса в наступающем году не будет». Собственно говоря, эта тирада венчала всю пропагандистскую истерию последних трех месяцев. «До конца 2008 года официальный курс доллара к рублю останется на уровне 2.200 рублей. Всё, нельзя больше. Мы народу обещали. И я сказал председателю Нацбанка: имей в виду, не дай Бог мое слово будет нарушено...И нет необходимости сейчас чего-то обваливать» (А.Лукашенко в интервью белорусским СМИ от 18 декабря).
Скорее, в этом споре сторонников исторических трактовок сценариев 2 января 2009 года к истине ближе окажутся вторые. Тема хоккейных баталий абсолютно не заметна в обществе. Зато на улицах с того времени до сих пор наблюдается заметное движение владельцев депозитов в национальной валюте, потерявших за один день четверть своих сбережений.
Вкладчики бросились снимать кровные «зайчики», переводить средства в инвалюту, сметать с прилавков дорогостоящую технику, опасаясь, что цены на следующие партии этого сорта товаров будут индексированы. Девальвация, что также заметно всем, спровоцировала рост цен на повседневные продукты потребления.
Ажиотаж вокруг обменников и сцены транспортировки по улицам телевизоров, СВЧ-печей, мониторов стали повседневным антуражем. Важный момент этого феномена заключается в том, что охота за СКВ и «шопинг-туры» несут в себе привкус оппозиционности. Если следовать призывам властей, добропорядочные граждане после 2 января должны были, наоборот, переводить припасённую валюту в белорусские дензнаки.
Демонстративное недоверие граждан призывам властей дало повод многочисленным «опинологам» заявить: рейтинг Бацьки в первые дни января спикировал до рекордно низкого, где ныне и пребывает.
Признать истинным или опровергнуть сей тезис в полной мере невозможно, поскольку независимые социологические исследования в стране запрещены. Однако косвенные детали указывают на то, что подвижки в массовом сознании имеют место.
Прежде всего, власти оказались не в состоянии игнорировать ропот низов: тема девальвации и роста цен все-таки подвинула на страницы правительственных СМИ тему хоккея.
Аудитории предлагаются всевозможные «железобетонные» алиби для оправдания шагов властей. Все, как правило, объясняется необходимостью получения кредита МВФ. Фонд, с одной стороны, рисуется как чудодейственный спаситель отечественной экономики, с другой стороны, на него списывают самые непопулярные нынешние и предстоящие реформы, как то: сокращение расходов бюджета, урезание зарплат бюджетникам и работникам госпредприятий, сокращение выплат по линии социальной защиты, отказ от господдержки предприятий.
Предлагаются, подчас, забавные сценарии выхода из кризисной ситуации: запущена кампания против теневого валютного рынка и коммерсантов-импортеров. Повысившим цены Лукашенко обещает еженедельно посещать различные предприятия и контролировать, как они сражаются за повышение роста продукции в условиях кризиса?
Впрочем, для слабо ориентированного в тонкостях международной политической экономии белорусского обывателя очевидные ляпы во фразеологии чиновников несущественны. Рядовому выборщику характерно мыслить категориями посттрадиционного сознания, где оценочные суждения выстраиваются не на основе связанных в единую логическую цепочку аргументов, а скорее эмоционально, посредством ценностной – поведенческой идентификации с тем или иным политиком.
Лукашенко долгое время удачно эксплуатировал позитивный в народе образ «настоящего мужика». Однако попытка придать ему дополнительные черты –«отец белорусской экономической либерализации»– в итоге была не понята.
Сама логика поступков рыночника, который, действуя в условиях конкуренции, имеет себе на уме, не вписывается в этический кодекс славянского мачо с его патриархальными эгалитарными установкам. Пока Лукашенко просто сыпал абстрактной либеральной экономической риторикой, народу было индифферентно. Однако 2 января непреложный пункт в кодексе «пацана» был нарушен. «Бацька обманул», - сей убийственный укор в его адрес можно было услышать у любого обменного пункта, очереди в которые превратились в неформальные оппозиционные пикеты. Это утверждение куда убедительней для людей, чем ссылки на всевозможные макроэкономические параметры, эквилибрируя с которыми правительственное ТВ оправдывает реформу.
Последствия 2 января показывают, что у режима с нынешней формулой идеологии нет социальной базы для проведения рыночных реформ. Народ не понимает мотив поступков властей. «Черный Новый год», - так белорусы уже прозвали 2 января. Продолжение в том же духе приведет к установлению модели чистого авторитаризма со всеми вытекающими.
Хотя это не значит, что белорусское общество идейно не готово к либерализации. В запаснике властей имеется мощный мобилизационный ресурс – европейская идея. Комплекс «мы европейцы», действительно, присущ многим жителям Синеокой. Педалирование темы выпишет индульгенцию на самые радикальные экономические рецепты, ведь надо, чтобы все было, «как в Европе». Дело за малым: найти искусного пиарщика-стилиста, который превратит пацана в утонченного европейского денди.
Автор — колумнист газеты «Наша Нiва». Cпециально для «Евразийского Дома»
16.01.2009
|
